воспроизводятся. В результате во всех передовых отраслях имеет место стабильная нехватка высококвалифицированной рабочей силы. Компании прибегают к практике «кадрового пылесоса», рекрутируя требуемых специалистов в тех странах, где есть образование, но нет мест для его применения. Конечно же, это всегда временный источник. Субъекты экономики взаимодействуют друг с другом, формально имитируя работу рыночного механизма — и получают дефицит именно тех кадров, которые нужны передовым отраслям, и при этом множество работников для отраслей отмирающих. Зато мало распространена практика более содержательных взаимодействий, таких как совместные проекты, планомерное развитие отраслей и экономик, формирование хозяйственных экосистем.
7. Развитие производства требует развития труда
В наши дни обращение к инновационной силе общественного труда (способности превышения результатов над трудозатратами)[43] позволит находить лучшие условия для получения экономического эффекта, развивать современные монополии на основе внутренних инновационных проектов. Однако это означает необходимость планомерного развития не только монополий, но и само общество должно осознать себя как монополию по воспроизводству трудящихся. Значит, что мы должны опираться не на развитие рынка рабочей силы («вложения в человеческий капитал» и т. п.), а на развитие планомерности в экономике в целом. Нужны долгосрочные планы развития монополий, их взаимодействие друг с другом и с государственным планированием воспроизводства квалифицированных кадров. То есть увязка в единую систему монополистических планов развития не только друг с другом, но и с планами государства в области образования, здравоохранения, демографии.
Рост производства на заказ (в монополиях) проявляет новое в труде и его результате. Товарный труд (продаваемый на рынке рабочей силы), безразличен к своему конкретному потребителю. Труд в массовом производстве на заказ основан на специальной подготовке, специальном обучении. Он в реальности включает в себя не только рабочее, но и ранее потраченное на эту подготовку свободное время. Он снова стал целесообразной деятельностью по созданию материальных благ. И эта целесообразность производит трудовую потребительную стоимость — совокупную экономию труда.
Труд, являющийся лишь поставщиком товара «рабочая сила», в таких условиях используется как основа локальных экономических эффектов и приходит в состояние истощения (вплоть до люмпенизации), а не воспроизводства. Он максимально подвержен разрушительному действию так называемой «проблемы отчуждения», открытой Карлом Марксом в ходе анализа последствий замены ручного труда машинным.
Отчуждения проблема — выявлена Карлом Марксом при анализе образования прибавочной стоимости. Отчуждение работника от продукта своего труда, от потребителя. Наиболее характерна для машинного труда (работа на конвейере). Приводит, во-первых, к эксплуатации работника капиталистом (экспроприации прибавочной стоимости), во-вторых, к уничтожению творческой составляющей труда.
Кадр из фильма «Новые времена» — трагикомедия Чарли Чаплина [1936]
Капитал также ограничивается в возможностях развития — ему не хватает компетентных работников, он связан патентной политикой технологических гигантов, а сами эти гиганты не используют возможности для социально-экономического развития (поскольку ориентированы лишь на рентабельность — в главе 2 мы покажем, что она является лишь частным случаем эффективности и стремление к ней обрекает на ухудшение положения монополии в долгосрочном плане). Развитие же планомерности (производство на заказ) в воспроизводстве и организации общественного труда разрешит это противоречие. Монополии и общество должны сотрудничать, готовя будущих тружеников ещё со школы и сделав пожизненное обучение стандартом для современного человека.
Пока что же монополии не берут на себя ответственности за воспроизводство труда, общество не осознает себя как монополия по воспроизводству эффективного труда. Расширенное воспроизводство труда не становится опорой развития, а значит развитие ставится в зависимость лишь от интересов расширенного воспроизводства капитала.
Мы объяснили, что это вызвано применением устаревших методов отбора проектов социально-экономического развития (мы не разделяем социальные и экономические проекты — это всегда две стороны одной медали). Это — следствие противоречие монополистического производства. Ведомственного, бюрократического отношения к взаимодействию с обществом по поводу воспроизводства эффективного труда. Когда труд воспроизводится лишь как разновидность капитала (человеческий капитал), и отношения выстраиваются по стоимостным критериям. То есть критериям воспроизводства капитала, как самовозрастающей стоимости.
Человеческий капитал — ложная категория, переносящая на трудовые ресурсы общества (поставляющим время производству, делая его рабочим временем) законы движения капитала (который торгует правами на результаты ранее отработанного времени). Живому объекту присваиваются атрибуты абстрактной сущности (капитала), вместо обогащающего движения от абстрактной идеи капитала к конкретным живым людям, их времени и его планомерной организации. Тупиковая ветвь мысли.
Рассмотрим, какая тенденция в итоге порождается постановкой планов развития в зависимость лишь от расширенного воспроизводства капитала, и как она влияет на развитие.
§ 2. Тенденция, противоположная внедрению инноваций
1. Главная ошибка XX века в разрешении противоречий монополизма
Рассматриваемые процессы развиваются уже около столетия, и мы считаем, что за это время накоплен солидный багаж неправильных ответов на противоречие монополистического развития как передовой экономической формы.
Джон Мэйнард Кейнс
Кейнсианство «открыло государство» как регулятор разрешения противоречий, прежде всего — за счёт использования системы госзаказов. При этом заказы прежде всего призваны не устранять перекосы в развитии, а смягчать их последствия — например, нагружать безработных т. н. «общественными работами». Наделяя государство ответственностью за достижение интересов всего общества (под которыми Кейнс понимал полную занятость. То есть, в том числе, неэффективный труд. Мы же ставим как цель — эффективный труд всего общества), для их обеспечения он сосредоточился на агрегированных макроэкономических показателях (занятость, накопления) и достижении их желательных значений. Причём государственное вмешательство в экономику с целью этих поправочных воздействий понимается исключительно как краткосрочная политика[44]. Это в том числе означает, что проблематика оптимального использования ресурсов вообще и государственных ресурсов в частности отходит на второй план[45]. То есть, задачу оптимизации работы крупнейших монополий — в том числе госсекторов — вообще-то не собираются даже ставить. Никто не рассматривает это как неиспользуемый резерв роста производительности. Вместо этого — простое «симптоматическое лечение». А как может быть иначе, если речь изначально идёт лишь о краткосрочной политике исправления перекосов, то есть фактически пожарных мерах при кризисах?
Монетаристские теории в их различных версиях позже, по сути, просто заменили один вид «симптоматического лечения» другим — методами денежно-кредитной политики, заклеймив кейнсианство как покушение на идею саморегулируемого системой цен рынка. Теории эти уже так надёжно себя дискредитировали (нет ни одного примера их успешно го применения на практике после 1957 года — года появления первой значительной работы Милтона Фридмана), что упомянуть их имеет смысл только как пример не какой-то новой, а той же самой ошибки в организации экономического развития, что и кейнсианство: игнорирование проблематики оптимального использования ресурсов общества в целом.
Мы не выделяем
